Гражданское общество обязательно нужно вовлекать в реализацию мирных соглашений, чтобы они работали эффективно и были устойчивыми.

Вооруженный конфликт на Донбассе продолжается уже более четырех лет. Его результатом стали тысячи погибших, два миллиона беженцев и разрушенные отношения между соседними государствами и обществами. Попытки мирного урегулирования конфликта в регионе пока что остаются безуспешными: Минские Соглашения были подписаны в сентябре 2014 и феврале 2015, однако ни одно из их требований не было удовлетворено полностью. Режим прекращения огня нарушается ежедневно, и местные жители подвергаются постоянным артобстрелам, взрывам и другим формам насилия.

Александр Хуг, исполнявший должность первого заместителя главы специальной мониторинговой миссии ОБСЕ в Украине с марта 2014 по октябрь 2018 наблюдал за развитием конфликта с его самого начала. В течение последних четырех с половиной лет Хуг неоднократно говорил о необходимости большего внимания к конфликту, об усилении мер по защите гражданского населения и о внедрении Минских Соглашений.

О перспективах преодоления вооруженного конфликта на востоке Украины с Александром Хугом поговорили сотрудники Немецко-русского обмена (DRA e.V. ). ДРА является одним из основателей независимой международной платформы организаций гражданского общества CivilM+, которая была создана в декабре 2017 года в рамках проекта «Диалог за взаимопонимание и право: Европейские НПО вместе за преодоление конфликта на востоке Украины». Цель CivilM+ – объединить усилия представителей гражданского общества, активных в таких сферах как защита прав человека, миротворчество, образование и информация, гуманитарная помощь, для работы над восстановлением Донецкой и Луганской областей как мирных, интегрированных и развивающихся регионов демократической Украины и объединенной Европы. CivilM+ стремится к вовлечению в эту деятельность населения в регионе конфликта, а также беженцев и внутренне перемещенных лиц.

Мониторинговая группа ОБСЕ систематически регистрировала несоответствия и нарушения в реализации Минских Соглашений. На ваш взгляд, может ли гражданское общество каким-то образом повлиять на разрешение ситуации на Донбассе? До какой степени оно уже выполняет эту роль и с какими ограничениями сталкивается?

В целом, решения для мирного урегулирования должны быть разработаны в диалоге с обществом и институтами гражданского общества. Внедрение решений будет более эффективным и устойчивым, если все элементы общества смогут себя с этими решениями идентифицировать. Ключевую роль в этом процессе играют не международные организации, а локальные сообщества, и это делает участие гражданского общества в миротворческом процессе совершенно неотъемлемым.

Отчасти, подобные вещи уже начинают происходить в текущем конфликте. Но пока что далеко не все темы, обсуждаемые политическими элитами, сделались важными для общества в целом. Многие люди, включая и тех, кто живет в Европе, отворачиваются от донбасского конфликта. В этом отношении гражданское общество могло бы делать больше, повышая осведомленность общественности об этих сложных темах.

Играет ли российское гражданское общество какую-то особую роль в этом процессе?

Ответственность за разрешение этого конфликта явно лежит на Москве, учитывая ту роль, которую Российская Федерация взяла на себя в ряде Минских Соглашений.

ОБСЕ определяет этот конфликт как конфликт в Украине и вокруг Украины, и этот конфликт так или иначе влияет на российское общество. Решения для мирного урегулирования должны быть разработаны с привлечением российской общественности, если мы хотим, чтобы эти решения были устойчивыми.

Какие возможности есть у гражданского общества, чтобы осуществлять поддержку людям, живущим на неподконтрольных Украине территориях, в так называемых ДНР и ЛНР?

Это сложная задача, поскольку доступ к населению, находящемуся по другую сторону контактной линии, очень затруднен. Тем не менее, в отличие от подобных конфликтов в других странах, на Донбассе значительная часть гражданского населения постоянно перемещается через контактную линию, и с этими людьми проще взаимодействовать на контролируемых украинским правительством территориях. С ними можно разговаривать и стимулировать с диалог по обе стороны контактной линии. И разумеется, мы не должны забывать о социальных медиа и о других средствах коммуникации. У гражданского общества на подконтрольных территориях должны быть инструменты, чтобы находиться в контакте с людьми, которые проживают на территориях неподконтрольных правительству..

Как бы вы в целом оценили ситуацию, в которой находятся люди на неподконтрольных территориях? В чем они нуждаются больше всего? Возможно ли их ре-интегрировать и если да, то какой путь будет здесь самый лучший?

Мы не должны забывать, что интеграция или ре-интеграция – это задача не только для тех, кто оказался на неподконтрольных территориях. Это задача для обществ по обеим сторонам контактной линии. Чтобы результат был устойчивым, процесс интеграции должен быть взаимным.

Постоянная угроза жизни, здоровью и имуществу – это проблемы, которые особенно остро стоят для тех, кто живет вблизи от контактной линии или вынужден ее регулярно пересекать чтобы работать, учиться или видеться с родственниками. При самых разных обстоятельствах люди говорили мне, что их самая большая мечта – это окончание конфликта, и что они не понимают, почему он до сих пор продолжается. И это то, что я постоянно слышу по обеим сторонам контактной линии.

Что, на ваш взгляд, является ключом к разрешению этого конфликта?

Скорее всего, исчерпывающее и устойчивое решение будет найдено не только на самой контактной линии, а в центрах принятия решений – чтобы внедрять договоренности Минских Соглашений. Таким образом, решение следует искать в Москве, в Киеве, в отдельных регионах Донецкой и Луганской областей. Подписанты Минских Соглашений должны обеспечить реализацию мер, призванных стабилизировать ситуацию. Это – самый ключевой момент. Гражданское общество, конечно, должно продолжать свою деятельность, но устойчивое решение – это политическое решение, и оно должно быть принято в центрах власти, в Москве и в Киеве.

Таким образом, гражданское общество должно отслеживать международные переговоры и мониторить процесс внедрения решений. Может ли гражданское общество при этом так или иначе играть роль в этих переговорах?

Я убежден в том, что гражданское общество могло бы играть важную роль в мирных переговорах. Как я уже говорил выше, внедрение любых мер по урегулированию конфликта будет более эффективно, если они получат широкую общественную поддержку в целом. Поэтому гражданское общество обязательно нужно вовлекать в реализацию мирных соглашений, если мы хотим, чтобы они работали эффективно и были устойчивыми.

На данный момент, есть ли у гражданского общества реальный шанс каким-то образом поучаствовать в мирных переговорах, привнести какие-то идеи или предложения?

Мы должны найти способ включить гражданское общество в этот процесс, чтобы в нем были представлены интересы всех социальных групп. Это требует координации, и в этом вопросе существенную роль могло бы сыграть мировое сообщество. Гражданское общество нужно поддерживать и развивать, в том числе, финансово. Я убежден в том, что идеи и предложения со стороны гражданского общества и населения в целом могут иметь свое место в этом формате и, таким образом, сделать дискуссию о разрешении конфликта более разносторонней.

Роль гражданского общества может быть двоякой. С одной стороны, оно может принимать большее участие в принятии решений и реализации уже имеющихся соглашений. С другой стороны, еще одна задача гражданского общества – это призывать власть к ответу, обеспечивать ее подотчетность.

Участие в принятии решений позволило бы убедиться в том, что интересы и потребности обществ, вовлеченных в конфликт, являются приоритетом во время переговоров. Подотчетность же могла бы обеспечить уверенность в том, что вопрос об ответственности за страдания задается не с целью дальнейшего разжигания конфликта.

Вы следили за проектом CivilM+ с момента его создания, и мы очень благодарны вам за поддержку. Какую роль, на ваш взгляд, подобные платформы, объединяющие НКО из Украины, России и других стран, могли бы играть в разрешении конфликта? Каких результатов, по вашему мнению, эта платформа должна добиться?

Я глубоко убежден, что разрешение конфликта возможно только через диалог. Чем больше диалога, чем больше тем в него вовлечено – тем выше вероятность придти к решению. Дискуссии, которые стимулирует эта платформа, могут привлечь внимание к конфликту среди тех, кого он не касается напрямую – и это тоже очень важный результат. Конфликт уже нередко стал восприниматься как нормальная ситуация, как нечто, что не требует непременного вмешательства.

Диалог, который вы запускаете при помощи вашей платформы, очень важен для того, чтобы мотивировать подписантов Минских Соглашений внедрять принятые ими договоренности, информировать их о проблемах людей, пострадавших от конфликта. Понимание того, что населению нужна безопасности и защита, должно находиться в центре этой дискуссии.

Сколько времени, на ваш взгляд, потребуется, чтобы разрешить конфликт на Донбассе? О какой временной перспективе мы можем говорить – годы, десятилетия?

Применение оружия может быть остановлено в считанные часы – подобные ситуации специальная мониторинговая миссия наблюдала в течение конфликта многократно. Это вопрос политической воли и политической мотивации: принять такие решения и реализовать их на месте. Все процедуры, необходимые для реализации, уже давно разработаны.

Выше вы сказали, что население региона не считает этот конфликт «своим». Чей же он тогда?

Главная ответственность за окончание этого конфликта лежит на Москве и на Киеве, учитывая те обязательства, которые они взяли на себя в различных аспектах Минских Соглашений. Подписанты Минских Соглашений согласились коллективно работать над внедрением мер по разрешению конфликта – и «коллективно» здесь ключевое слово. Представители Российской Федерации, Украины и отдельных регионов Донецкой и Луганской областей поставили свои подписи под семью разными соглашениями, понимая, что имеют дело с проблемой, требующей решения.

Означает ли это, что должен быть установлен иной, функционирующий компромисс?

Суверенность и территориальная целостность Украины не могут быть предметом компромисса. Тем не менее, есть необходимость разработать механизм совместного расследования нарушений Минских Соглашений, чтобы призвать виновных в этих нарушениях к ответу. Помимо этого, нужно разработать механизмы предотвращения нарушений. На данный момент Минские Соглашения не содержат таких механизмов, и, соответственно, никто не несет ответственности за исполнение соглашений, а нарушения остаются безнаказанными. Тех, кто давит на спусковые крючки на контактной линии, практически невозможно призвать к ответу и их политические потери незначительны. Я глубоко убежден в том, что механизм совместного расследования, а также санкции за нарушение Минских Соглашений, необходимы для того, чтобы внедрение решений было устойчивым.

После нескольких лет непосредственного участия в миротворческом процессе на Донбассе, вы сейчас покидаете миссию ОБСЕ. Сможете ли вы все равно так или иначе участвовать в урегулировании конфликта?

Я буду обязательно следить за ситуацией в Украине и вокруг нее, и, если потребуется, буду рад поделиться своим опытом для того, чтобы как можно быстрее найти решение. Я буду поддерживать Украину и украинцев, насколько это возможно.

Штефан Мелле, Юлия Эрнер

Источник: OpenDemocracy